- Какая замечательная церковь! - Таня буквально подпрыгнула на сидении и всплеснула руками. Я тоже подпрыгнул - но не от удивления, а от испуга. Что сказать, она умела не вовремя проявлять свои эмоции.
Затем я посмотрел налево, куда была повернута ее чудесная головка, и сквозь запыленное стекло автомобиля увидел церковь. Это была ветхая постройка из камня и дерева с полукруглым куполом. Окна были забиты досками, дверь отсутствовала. Вместо креста, который обычно увенчивает все культовые строения христианской религии, на крыше торчал один голый шпиль.
- Милый, давай остановимся! - Таня затопала ногами точь-в-точь, как ребенок, которому не досталось лакомства. - Давай остановимся и посмотри!
Я знал, что спорить с ней бесполезно. Она все равно будет стоять на своем - кричать, умолять, тихо зудеть - но добьется желаемого.
И я начал притормаживать. Честно сказать, я и сам хотел сделать остановку, чтобы дать затекшим рукам передышку. Мы ехали уже часа три, и все это время Таня ни разу не пожелала сесть за руль.
- О, Саша!
Как только мы остановились, она выскочила из машины, и, обогнув ее, тут же бросилась к церкви.
- Подожди!
Я испугался, что Таня вдруг споткнется обо что-нибудь и упадет. Переломанные ноги или вывихнутые лодыжки в этой глуши были бы совсем не к стати. К тому же в Ожегово, куда мы ехали, чтобы сочетаться законным браком, она элементарно не смогла бы стоять перед алтарем.
Я бросился за ней. Потревоженные нашим вторжением, несколько ворон сорвались откуда-то из-под купола и взмыли в небо. Чем они там питались, и чего вообще торчали в этой забытой богом и людьми глуши, мне было непонятно.
Я нагнал Таню уже на пороге церкви. Она стояла там как вкопанная, и как будто молилась.
Жара парила неимоверная, и ни ветерка вокруг. Мне вдруг захотелось войти в здание, чтобы хоть как-то спрятаться от палящего солнца.
Я шагнул на крыльцо. Таня подняла на меня свои глаза, полные слез.
- Боже, здесь так красиво! Кто мог оставить такое прекрасное место!
У меня защемило сердце. Раньше я никогда не видел, как она плачет. Что могло так растрогать эту юную девушку, без нескольких часов мою жену? Ей было всего только семнадцать лет, и хотя под сердцем она носила моего ребенка, от этого Таня не становилась взрослее. Я вдруг к собственному ужасу понял, что я и есть тот двадцатичетырехлетний скот, обрюхативший это юное создание. Я видел, как она молилась - проникновенно, от всего сердца, хоть и не знала всех слов молитвы. Затем я обнял ее. Она прижалась к моей груди, и я сразу почувствовал ее теплое дыхание.
- Зайдем внутрь? - спросила она. Однако ноги сами несли нас к двери церкви.
Мы вошли под своды этого старинного здания.
Раньше в своей жизни таких церквей я не видел. Здесь на стенах и на своде купола была роспись, колонн не было совсем, а впереди виднелся алтарь. По бокам я увидел чаши для омовения и крещения младенцев. Все сохранилось неплохо, хоть и выглядело довольно потрепанным временем.
- Саша! Как здесь красиво!
Таня всплеснула руками. От ее слез не осталось и следа. Словно игривый ребенок она оставила меня стоять у входа, а сама побежала вглубь здания.
- Осторожнее, - предупредил я, хоть и знал, что делать это бесполезно. Все равно ведь поступит по-своему.
Сам я остался у входа. Бродить по церкви и наслаждаться красотами древней архитектуры у мены не было ни малейшего желания. Вместо этого я предпочитал проглядывать за машиной; кто знает, что может случиться в такой глуши.
В церкви было прохладно, и мне это нравилось. Я присел у входа, пока Таня бродила вокруг. Надо мной изображенный неизвестным мастером Христос в окружении апостолов восседал на облаке, рядом вились ангелы с золотыми арфам, а над всем этим в лучах солнечного света просматривался лик бога. Художник детально передал черты лиц всех персонажей - здесь любой христианин пришел бы в восторг. Но только не я. В подобных хмурых сценах мне с детства виделись мрачные закулисы библейских приданий; нигде я не встречал большего восхищения жестокостью, чем в этих древних легендах.
- Саша! - неожиданно позвала Таня. - Саша, иди сюда!
Скорее всего маленькая глупышка нашла какую-нибудь необычную фреску и хотела мне ее показать. Подобные дела не вызывали у меня никакого интереса, и думал я сейчас только о холодном пиве. Тем не менее, я поднялся и пошел через всю церковь туда, где у противоположной стены стояла моя невеста.
- Саша! - продолжала звать она.
- Что такое?
- Смотри!
В стене слева я увидел ряд ниш, в которых располагались статуи, похожие на белых мертвецов. Не смотря на убогий внутренний вид церкви, эти изваяния сохранились превосходно, будто были созданы мастером еще вчера.
Я подошел к одной из них и дотронулся до нее рукой. На ощупь она была теплой, впрочем, это легко объяснялось той жарой, которая царила снаружи.
Всего фигур было около десятка. Некоторые изображали женщин, другие мужчин и детей; было даже изваяние старика, сжимающего в руках пастуший посох – не иначе библейский персонаж.
Я тут же начал прикидывать, куда можно пристроить эти статуи. Это дельце сулило порядочно денег, если сбагрить их в какую-нибудь частную коллекцию. Церковь не охранялась, я даже сомневался, что кто-либо знал о ее существовании, иначе давно прибрал бы эти статуи к рукам.
Здесь были не только одиночные фигуры. Например, в одной из ниш находилась целая композиция – мать с годовалым ребенком на руках и мужчина средних лет. По одежде и чертам лица, которые скульптор придал этим людям, я догадался, что это – Мария и Иосиф с маленьким Христом на руках.
Таня прямо охала от удивления. В церкви царил полумрак, но странно – света хватало ровно настолько, чтобы статуи были хорошо видны. И здесь скульптор постарался, придав фигурам динамики.
- Как это прекрасно, - охала Таня.
Я не большой дока в искусстве, но тоже считал, что эти фигуры чего-то стоят. Не состояния, конечно, но пару сотен вечнозеленых сулят с такой же легкостью, как рекламные агенты, раздающие бесплатные буклетики. Вопрос был в том, как перевезти все это на «большую землю», то есть в город.
Таня, конечно, будет против. Она из набожной семьи, где ходят в церковь по воскресеньям. Но я то знал, как ее уговорить. Пока моя подруга жизни охала да ахала, я постарался подобраться к одной из статуй поближе и рассмотреть ее со всех сторон.
И вправду, фигуры были идеальными. Я не знал, из какого камня они были изготовлены, но по внешнему виду он напоминал известняк. Я провел по одной из статуй рукой, и на пальцах остались следы мела. Это, конечно, ничего не говорило о качестве скульптур, но я засомневался – а вправду ли они чего-то стоят.
Тем не менее, я решил взять образец с собой – какую-нибудь маленькую фигурку, чтобы показать ее какому-нибудь знающему парню. Был у меня один знакомый, занимающийся крадеными вещами, и он неплохо рубил в искусстве – стоило свезти одну фигуру ему.
Все это прокрутилось в моем мозгу настолько быстро, что Таня еще не успела нарадоваться, а я уже дергал скульптура маленького ангелочка с арфой в руках, пытаясь оторвать ее от пола.
- Что ты делаешь? – спросила Таня, явно недоумевая.
- Дорогая, - начал я, поднявшись и вытерев лоб тыльной стороной ладони – маленький сукин сын никак не хотел отделяться от той поверхности, на которой стоял, - Мы можем взять кое-что с собой.
- Зачем?
- Мы можем это продать. И за очень неплохие деньги.
- Это ведь кому-то принадлежит!
- Да никому они не нужны! Все здесь давно заброшено!
- Не говори так.
- Почему?
- Это грех.
- Жить в нищете – вот что является настоящим грехом. Упускать возможности – вот что такое «грех».
- Это не какая-нибудь там «возможность». Это не принадлежит тебе.
Я вскипел.
- Нам! Не мне – ты забываешь о нас.
- Оставь все как есть! – краска отхлынула с ее лица и теперь Таня ничем не отличалась от всех этих статуй, разве что двигалась и разговаривала как живая, - Господи, я совершила ошибку, когда предложила идти сюда.
Ничего не ответив, я вернулся к статуе. Ангелочек стол на прежнем месте, такой же непоколебимый как статуя Свободы со своим факелом и книжкой в руках.
- Я ухожу!
Она резко развернулась и направилась к выходу.
- Ну и хрен тебе, - прокричал я ей в след.
Минуту я смотрел, как она уходит, а потом повернулся к статуе.
- Чего вытаращился, маленький говнюк?
Злой на все вокруг, а прежде – на самого себя, я в сердцах размахнулся и врезал ангелочку по харе ногой.
Затем приключилось что-то очень интересное – половина головы статуи отлетела прочь, загрохотав по полу. Таня не услышала шума, потому что была уже на улице, но это было даже к лучшему.
Я даже не сразу понял, что открылось моим глазам. Какая-то черно-бурая масса внутри статуи, похожая по цвету на ржавчину, но обладающая гораздо более резким запахом и неровной структурой. Впечатление было такое, будто я вскрыл гнойный нарыв.
Внезапно до меня дошло, ч т о на самом деле открылось моим глазам. Черная масса внутри статуи под тонким слоем извести – это было ни что иное, как запекшаяся кровь и уже разложившая плоть. Кто-то убил мальчика, потом покрыл его тело мелом и оставил в церкви для украшения… но кто мог быть способен на такое? Какой-нибудь маньяк, религиозный фанатик? Убийца мог все еще быть поблизости...
Таня! Я поздно понял, что слишком давно потерял ее из виду. Я рванулся к выходу, по пути выкрикивая имя своей невесты.
Буквально через секунду я был в дверном проеме.
Тут я опешил, увидев Таню рядом с машиной. Лицо ее было бледным, точь-в-точь, как у одной из тех статуй, что были внутри, она всем телом прижималась к автомобилю, и, кажется, чего-то боялась.
- Та...
Я шагнул в пустой дверной проем, и тут же получил удар по голове. Таня закричала. В этот момент прогремел выстрел.
Все вокруг погрузилось в кровавый туман.
Я видел, как Таня сползла на землю, а затем пара стоптанных мужских ботинок появилась на уровне моего лица. Я лежал на земле.
Вниз опустился ствол ружья, кончик дула коснулся моего подбородка, затем спустился к шее. Я попытался ползти, но ноги меня не слушались.
Через минуту я отключился.

Первым моим впечатлением после пробуждения было то, что я все еще лежу на земле у дверей церкви. Перед глазами плясали цветные круги, картинка двоилась.
Я попытался пошевелиться, но не смог. Наверное, потерял слишком много крови.
Руки и ноги не слушались меня. Я не мог двинуть даже пальцем, не говоря уже о том, чтобы сдвинуться с места.
Постепенно картинка перед моими глазами рассеялась, и увидел, что нахожусь в церкви. Передо мной сидел человек. Он был чем-то занят, копошился в каком-то приборе.
«Что произошло?» - вот, что я хотел спросить, но, к своему удивлению, не смог. Губы не шевелились.
Человек поднял голову и заметил, что я пришел себя. Он поднялся со своего места и, отложив аппарат в сторону, подошел ко мне почти вплотную. Тут до меня дошло, что я стою на ногах. Мы были почти вровень с ним ростом. Странно - я не мог пошевелиться, был слишком слаб, как после болезни – но все же твердо стоял на ногах.
Улыбка, словно косой порез, разделила лицо незнакомца напополам.
- Пришел в себя, значит, - прокаркал он. – Я ждал.
И он засмеялся.
Сукин сын! Он убил Таню. Я схватил бы этого говнюка за горло и вырвал бы его трясущийся кадык, если бы мог! Но я не мог. Я не мог пошевелить ни единой конечностью.
Он взял свой аппарат.
И тут до меня дошло. Это была именно то устройство, с помощью которого он наносил на тела известь, превращая их в статуи! И сейчас он готовился сделать то же самое со мной! Я бы выкрикивал проклятия, если бы мог, до самой смерти. Но даже это сделать было не в моих силах.
Этот человек был настоящим дьяволом. Маньяком, сумасшедшим, отшельником. Непризнанным гением, может быть. Что-то сродни вдохновению, равному по силе религиозному экстазу, скользнуло в его глазах, когда он поднимал свой аппарат.
Потом струя из распылителя попала мне в лицо. И даже сквозь слой извести, который становился все толще на моей голове, я различил его мерзкий смех...